Презентация - Марина Цветаева 1892-1941 гг. «Одна - из всех - за всех - против всех!»

Одна – из всех – за всех – противу всех!
Марина Ивановна Цветаева
1892-1941

Красною кистью Рябина зажглась. Падали листья, Я родилась. Спорили сотни Колоколов. День был субботний: Иоанн Богослов. Мне и доныне Хочется грызть Жаркой рябины Горькую кисть.
Родилась 26 сентября (8 октября) 1892 года в Москве, в Трёхпрудном переулке между Тверской и Бронной.
Фото 1893 г.

Главенствующее влияние — матери (музыка, природа, стихи, Германия). Страсть к геройству. Один против всех. ...Мать точно заживо похоронила себя внутри нас — на вечную жизнь... И какое счастье, что всё это была не наука, а Лирика, то, чего всегда мало... Мать поила нас из вскрытой жилы Лирики...

МАМЕ К детским снам клонясь неутомимо, (Без тебя лишь месяц в них глядел!) Ты вела своих малюток мимо Горькой жизни помыслов и дел. С ранних лет нам близок, кто печален, Скучен смех и чужд домашний кров... Наш корабль не в добрый миг отчален И плывет по воле всех ветров! Все бледней лазурный остров — детство, Мы одни на палубе стоим. Видно грусть оставила в наследство Ты, о мама, девочкам своим!*

Более скрытое, но не менее сильное влияние отца. (Страсть к труду, отсутствие карьеризма, простота, отрешенность). Я сама народ, и никакого народа кроме себя — не знала... И отец — владимирский: из старого, непрерывного и непрерывавшегося священнического рода дремучего.

Одно из первых моих впечатлений о музее — слово закладка... Первое мое видение музея — леса... Спокойно-радостный голос отца: «Здесь будет это, тут встанет то-то, отсюда — туда-то...» Музейные леса. Мой первый отрыв от земли.

<...> мой отец вышел и встал. Чуть склонив набок свою небольшую седую круглую голову — как всегда, когда читал или слушал (в эту минуту читал он прошлое, а слушал будущее), явно не видя всех на него глядящих, стоял он у главного входа, один среди белых колонн, под самым фронтоном музея, в зените своей жизни, на вершине своего дела…

Христос и Бог! Я жажду чуда Теперь, сейчас, в начале дня! О, дай мне умереть, покуда Вся жизнь как книга для меня. Ты мудрый, Ты не скажешь строго: — «Терпи, ещё не кончен срок». Ты сам мне по́дал — слишком много! Я жажду сразу — всех доро́г! Всего хочу: с душой цыгана Идти под песни на разбой, За всех страдать под звук органа И амазонкой мчаться в бой; Гадать по звёздам в чёрной башне, Вести детей вперёд, сквозь тень… Чтоб был легендой — день вчерашний, Чтоб был безумьем — каждый день! Люблю и крест и шёлк, и каски, Моя душа мгновений след… Ты дал мне детство — лучше сказки И дай мне смерть — в семнадцать лет!

1910 год. Первый сборник стихов «Вечерний альбом»
Нова смелая (иногда чрезмерно) интимность; новы темы, например, детская влюбленность; ново непосредственное, безумное любование пустяками жизни. Н. Гумилев
Во мне ничего нового, кроме поэтической отзывчивости на новое звучание воздуха.
К Вам душа так радостно влекома: О, какая веет благодать. От страниц «Вечернего альбома»! Кто Вам дал такую ясность красок? Кто Вам дал такую точность слов? М. Волошин

Моим стихам, написанным так рано, Что и не знала я, что я — поэт, Сорвавшимся, как брызги из фонтана, Как искры из ракет, Ворвавшимся, как маленькие черти, В святилище, где сон и фимиам, Моим стихам о юности и смерти, — Нечитанным стихам! — Разбросанным в пыли по магазинам (Где их никто не брал и не берет!), Моим стихам, как драгоценным винам, Настанет свой черед.

1911 год. В Коктебеле познакомилась с Сергеем Яковлевичем Эфроном. В 1912 году они обвенчались.
… он необычайно и благородно красив, он прекрасен внешне и внутренне. Прадед его с отцовской стороны был раввином, с материнской – великолепным гвардейцем Николая I. <…> Он блестяще одарён, умён, благороден. <…> Серёжу я люблю бесконечно и навеки.

Я с вызовом ношу его кольцо! — Да, в Вечности — жена, не на бумаге. — Его чрезмерно узкое лицо Подобно шпаге. Безмолвен рот его, углами вниз, Мучительно-великолепны брови. В его лице трагически слились Две древних крови. Он тонок первой тонкостью ветвей. Его глаза — прекрасно-безполезны! — Под крыльями раскинутых бровей — Две бездны. В его лице я рыцарству верна, — Всем вам, кто жил и умирал без страху! — Такие — в роковые времена — Слагают стансы — и идут на плаху.

18 сентября 1912 года. Рождение дочери Ариадны (Али).
Девочка! — Царица бала! Или схимница, — Бог весть! — Сколько времени? — Светало. Кто-то мне ответил: — Шесть. Чтобы тихая в печали, Чтобы нежная росла, — Девочку мою встречали Ранние колокола!

Осень 1914. «Волшебный дом» в Борисоглебском переулке. В нём Марина прожила до 1922 года.
Дверь открывается — вы в комнате с потолочным окном — сразу волшебно! Справа — камин… Я так вдруг обрадовалась… Я уже в этой комнате почувствовала, что это — мой дом. Совсем ни на что не похож. Кто здесь мог жить? Только я!

1912 год. Второй сборник стихов «Волшебный фонарь» 1913 год. Новый сборник «Из двух книг» 1917 год. Октябрьская революция воспринята как непоправимая катастрофа 18 января 1918 года. Сергей Эфрон отправляется в Добровольческую армию Четырёхлетняя разлука с мужем

Пал без славы Орёл двуглавый. — Царь! — Вы были неправы. Помянёт потомство Ещё не раз — Византийское вероломство Ваших ясных глаз. Ваши судьи — Гроза и вал! Царь! Не люди — Вас Бог взыскал. Царь! — Потомки И предки — сон. Есть — котомка, Коль отнят — трон.

Две руки, легко опущенные На младенческую голову! Были — по одной на каждую — Две головки мне дарованы. Но обеими — зажатыми — Яростными — как могла! — Старшую у тьмы выхватывая — Младшей не уберегла. Две руки — ласкать-разглаживать Нежные головки пышные. Две руки — и вот одна из них За ночь оказалась лишняя. Светлая — на шейке тоненькой — Одуванчик на стебле! Мной еще совсем не понято, Что дитя мое в земле.
1917 год. Рождение второй дочери Ирины. В 1920-м она умерла от голода.

1921 год. Выходит сборник «Вёрсты» 11 мая 1922 года. Отъезд за границу к мужу
Белая гвардия, путь твой высок: Чёрному дулу — грудь и висок. Божье да белое твоё дело: Белое тело твоё — в песок. Не лебедей это в небе стая: Белогвардейская рать святая Белым видением тает, тает… Старого мира — последний сон: Молодость — Доблесть — Вандея — Дон.

1 февраля 1925 года. Рождение сына Георгия
Кем будешь — Бог один… Не будешь кем — порукой — Я, что в тебя — всю Русь Вкачала — как насосом! Бог видит — побожусь! — Не будешь ты отбросом Страны своей.
Удивительный мальчик! Вылитый Марин Цветаев.

1928 год, февраль. Вышла последняя прижизненная книга стихов «После России»
А может, лучшая победа Над временем и тяготеньем — Пройти, чтоб не оставить следа, Пройти, чтоб не оставить тени На стенах… Может быть — отказом Взять? Вычеркнуться из зеркал? Так: Лермонтовым по Кавказу Прокрасться, не встревожив скал. А может — лучшая потеха Перстом Себастиана Баха Органного не тронуть эха? Распасться, не оставив праха На урну… Может быть — обманом Взять? Выписаться из широт? Так: Временем как океаном Прокрасться, не встревожив вод…

С фонарем обшарьте Весь подлунный свет! Той страны — на карте Нет, в пространстве — нет. Выпита как с блюдца,- Донышко блестит. Можно ли вернуться В дом, который — срыт? <…> …Той её — несчетных Верст, небесных царств, Той, где на монетах — Молодость моя — Той России — нету. — Как и той меня.
1933 год. Муж и дочь принимают твёрдое решение вернуться на Родину, подают прошение о советском гражданстве 1937 год. В марте уезжает Ариадна, в октябре Сергей.

12 июня 1939 года. Отъезд Марины Цветаевой с сыном из Франции в Советский Союз
Мне Францией — нету Нежнее страны — На долгую память Два перла даны. Они на ресницах Недвижно стоят. Дано мне отплытье Марии Стюарт.

1939 год. 19 июня. Цветаева с сыном приехали в Москву 27 августа. Арестована Ариадна Эфрон 10 октября. Арестован Сергей Яковлевич

31 августа 1941 года. Марина Ивановна покончила с собой
Пора снимать янтарь, Пора менять словарь, Пора гасить фонарь Наддверный…