Презентация - Любовная лирика А.А. Фет

Любовная лирика.
А.А. Фет.

Афанасий Афанасьевич Фет (1820- 1892)
В любовной лирике Фета отсутствует индивидуализированный образ любимой девушки. Зато передается радостное состояние первой влюбленности, когда окрыленный человек ощущает единство со всем мирозданием, в центре которого оказывается боготворимая Она.

На заре ты ее не буди, На заре она сладко так спит; Утро дышит у ней на груди, Ярко пышет на ямках ланит. И подушка ее горяча, И горяч утомительный сон, И, чернеясь, бегут на плеча Косы лентой с обеих сторон. А вчера у окна ввечеру Долго-долго сидела она И следила по тучам игру, Что, скользя, затевала луна. И чем ярче играла луна, И чем громче свистал соловей, Все бледней становилась она, Сердце билось больней и больней. Оттого-то на юной груди, На ланитах так утро горит. Не буди ж ты ее, не буди... На заре она сладко так спит!

О, долго буду я, в молчанье ночи тайной, Коварный лепет твой, улыбку, взор случайный, Перстам послушную волос густую прядь Из мыслей изгонять и снова призывать; Дыша порывисто, один, никем не зримый, Досады и стыда румянами палимый, Искать хотя одной загадочной черты В словах, которые произносила ты; Шептать и поправлять былые выраженья Речей моих с тобой, исполненных смущенья, И в опьянении, наперекор уму, Заветным именем будить ночную тьму.

Когда мои мечты за гранью прошлых дней Найдут тебя опять за дымкою туманной, Я плачу сладостно, как первый иудей На рубеже земли обетованной. Не жаль мне детских игр, не жаль мне тихих снов, Тобой так сладостно и больно возмущенных В те дни, как постигал я первую любовь По бунту чувств неугомонных. По сжатию руки, по отблеску очей, Сопровождаемым то вздохами, то смехом, По ропоту простых, незначащих речей, Лишь нам звучащих страсти эхом.

Я знал ее малюткою кудрявой, Голубоглазой девочкой; она Казалась вся из резвости лукавой И скромности румяной сложена. И в те лета какой-то круг влеченья Был у нее и звал ее ласкать; На ней лежал оттенок предпочтенья И женского служения печать. Я знал ее красавицей; горели Ее глаза священной тишиной, — Как светлый день, как ясный звук свирели, Она неслась над грешною землей. Я знал его — и как она любила, Как искренно пред ним она цвела, Как много слез она ему дарила, Как много счастья в душу пролила! Я видел час ее благословенья — Детей в слезах покинувшую мать; На ней лежал оттенок предпочтенья И женского служения печать.

Шепот, робкое дыханье. Трели соловья, Серебро и колыханье Сонного ручья. Свет ночной, ночные тени, Тени без конца, Ряд волшебных изменений Милого лица, В дымных тучках пурпур розы, Отблеск янтаря, И лобзания, и слезы, И заря, заря!..

Вчера я шел по зале освещенной, Где так давно встречались мы с тобой. Ты здесь опять! Безмолвный и смущенный, Невольно я поникнул головой. И в темноте тревожного сознанья Былые дни я различил едва, Когда шептал безумные желанья И говорил безумные слова. Знакомыми напевами томимый, Стою. В глазах движенье и цветы – И кажется, летя под звук любимый, Ты прошептала кротко: «Что же ты?» И звуки те ж, и те ж благоуханья , И чувствую - пылает голова, И я шепчу безумные желанья И лепечу безумные слова.

Молчали листья, звезды рдели. И в этот час С тобой на звезды мы глядели, Они - на нас. Когда всё небо так глядится В живую грудь, Как в этой груди затаится Хоть что-нибудь? Всё, что хранит и будит силу Во всем живом, Всё, что уносится в могилу От всех тайком, Что чище звезд, пугливей ночи, Страшнее тьмы, Тогда, взглянув друг другу в очи, Сказали мы.

Не избегай; я не молю Ни слез, ни сердца тайной боли, Своей тоске хочу я воли И повторять тебе: «люблю». Хочу нестись к тебе, лететь, Как волны по равнине водной, Поцеловать гранит холодный, Поцеловать — и умереть!

Графине С.А.Толстой Когда так нежно расточала Кругом приветы взоров ты, Ты мимолетно разгоняла Мои печальные мечты. И вот, исполнен обаянья, Перед тобою, здесь, в глуши, Я понял, светлое созданье, Всю чистоту твоей души. Пускай терниста жизни проза, Я просветлеть готов опять И за тебя, звезда и роза, Закат любви благословлять. Хоть меркнет жизнь моя бесследно, Но образ твой со мной везде, Так светят звезды всепобедно На темном небе и в воде.

Томительно-призывно и напрасно Твой чистый луч передо мной горел. Немой восторг будил он самовластно, Но сумрака кругом не одолел. Пускай клянут, волнуяся и споря, Пусть говорят: то бред души больной; Но я иду по шаткой пене моря Отважною, нетонущей ногой. Я пронесу твой свет чрез жизнь земную; Он мой, — и с ним двойное бытие Вручила ты, и я, я торжествую Хотя на миг бессмертие твое.

Только встречу улыбку твою Или взгляд уловлю твой отрадный, - Не тебе песнь любви я пою, А твоей красоте ненаглядной. Про певца по зорям говорят, Будто розу влюбленною трелью Восхвалять неумолчно он рад Над душистой ее колыбелью. Но безмолвствует, пышно чиста, Молодая владычица сада: Только песне нужна красота, Красоте же и песен не надо.

Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали Лучи у наших ног в гостиной без огней. Рояль был весь раскрыт, и струны в нем дрожали, Как и сердца у нас за песнею твоей. Ты пела до зари, в слезах изнемогая, Что ты одна - любовь, что нет любви иной, И так хотелось жить, чтоб, звука не роняя, Тебя любить, обнять и плакать над тобой. И много лет прошло, томительных и скучных, И вот в тиши ночной твой голос слышу вновь, И веет, как тогда, во вздохах этих звучных, Что ты одна - вся жизнь, что ты одна - любовь, Что нет обид судьбы и сердца жгучей муки, А жизни нет конца, и цели нет иной, Как только веровать в рыдающие звуки, Тебя любить, обнять и плакать над тобой!

— Ты так любишь гулять; Отчего ты опять Робко жмешься? Зори — нет их нежней, И таких уж ночей Не дождешься. — Милый мой, мне невмочь, Истомилась, всю ночь Тосковала. Я бежала к прудам, А тебя я и там Не сыскала. Но уж дальше к пруду Ни за что не пойду, Хоть брани ты. Там над самой водой Странный, черный, кривой Пень ракиты. И не вижу я пня, И хватает меня Страх напрасный,— Так и кажется мне, Что стоит при луне Тот ужасный!

Я тебе ничего не скажу, И тебя не встревожу ничуть, И о том, что я молча твержу, Не решусь ни за что намекнуть. Целый день спят ночные цветы, Но лишь солнце за рощу зайдет, Раскрываются тихо листы, И я слышу, как сердце цветет. И в больную, усталую грудь Веет влагой ночной... я дрожу, Я тебя не встревожу ничуть, Я тебе ничего не скажу.

Выйдем с тобой побродить В лунном сиянии! Долго ли душу томить В темном молчании! Пруд как блестящая сталь, Травы в рыдании, Мельница, речка и даль В лунном сиянии. Можно ль тужить и не жить Нам в обаянии? Выйдем тихонько бродить В лунном сиянии!

Нет, я не изменил. До старости глубокой Я тот же преданный, я раб твоей любви, И старый яд цепей, отрадный и жестокий, Еще горит в моей крови. Хоть память и твердит, что между нас могила, Хоть каждый день бреду томительно к другой,- Не в силах верить я, чтоб ты меня забыла, Когда ты здесь, передо мной. Мелькнет ли красота иная на мгновенье, Мне чудится, вот-вот тебя я узнаю; И нежности былой я слышу дуновенье, И, содрогаясь, я пою.

Хоть счастие судьбой даровано не мне, Зачем об этом так напоминать небрежно? Как будто бы нельзя в больном и сладком сне Дозволить мне любить вас пламенно и нежно. Хотя б признался я в безумиях своих, Что стоит робкого вам не пугать признанья? Что стоит шелк ресниц склонить вам в этот миг, Чтоб не блеснул в очах огонь негодованья? Участья не прошу - могла б и ваша грусть, Хотя б притворная, родить во мне отвагу, И, издали молясь, поэт-безумец пусть Прекрасный образ ваш набросит на бумагу.

Запретили тебе выходить,  Запретили и мне приближаться,  Запретили, должны мы признаться,  Нам с тобою друг друга любить.  Но чего нам нельзя запретить,  Что с запретом всего несовместней -  Это песня с крылатою песней  Будем вечно и явно любить. 

Еще люблю, еще томлюсь Перед всемирной красотою И ни за что не отрекусь От ласк, ниспосланных тобою. Покуда на груди земной Хотя с трудом дышать я буду, Весь трепет жизни молодой Мне будет внятен отовсюду. Покорны солнечным лучам, Там сходят корни в глубь могилы И там у смерти ищут силы Бежать навстречу вешним дням.

Если б в сердце тебя я не грел, не ласкал, Ни за что б я тебе этих слов не сказал; Я боялся б тебя возмутить, оскорбить  И последнюю искру в тебе погасить.    Или воли не хватит смотреть и страдать? Я бы мог еще долго и долго молчать, Но, начав говорить о другом, — я солгу,  А глядеть на тебя я и лгать — не могу.

Мы встретились вновь после долгой разлуки, Очнувшись от тяжкой зимы; Мы жали друг другу холодные руки И плакали, плакали мы. Но в крепких незримых оковах сумели Держать нас людские умы; Как часто в глаза мы друг другу глядели И плакали, плакали мы! Но вот засветилось над черною тучей И глянуло солнце из тьмы; Весна, - мы сидели под ивой плакучей И плакали, плакали мы!

Люби меня! Как только твой покорный Я встречу взор, У ног твоих раскину я узорный Живой ковер. Окрылены неведомым стремленьем, Над всем земным В каком огне, с каким самозабвеньем Мы полетим! И, просияв в лазури сновиденья, Предстанешь ты Царить навек в дыханье песнопенья И красоты.

Конец